В Ньюкасле нет таксиста, которому нечего сказать о Сэме Томасе Фендере: местный паренек преуспел. Все, кажется, видели, как он играл в таверне Low Lights, где, как гласят легенды, был замечен менеджером Бена Говарда, заключил сделку с Polydor Records, после чего гораздо больше людей услышали о «мальчиках-гонщиках, умчавшихся по Beehive Road» (строка из его песни Leave Fast). Местным нравится, что Фендер не забыл свои корни.

В июле Фендер отыграл свое самое большое шоу для 4000 человек в Tynemouth Castle, в пяти минутах от того места, где он живет со своей мамой в Северном Шилдсе, в получасе от центра города, на краю утеса с видом на море. Как рассказывает Фендер, эти величественные руины предположительно находятся там, где Стинг потерял свою девственность, но теперь они также будут известны как площадка, которую 25-летний певец-композитор распродал всего за 40 минут.

Его призыв, однако, находит отклик далеко за пределами его родного города — это более острая версия всеми узнаваемых трубадуров из соседнего двора, которые постоянно попадали в чарты этого десятилетия. Вы слышали их. Это крутые, хорошо говорящие люди с гитарами, которые поют эмоционально несдержанные песни. И они повсюду — пост-Эд Ширан’овское инфекция, принесшая убийственно скучных музыкантов. Они готовы мурлыкать блюзовые басенки о том, как они хотят, чтобы ты была такой, какая есть, девочка, прежде чем примерить на себя роль королевской семьи.

У Фендера есть гитара, а также скулы супермодели и песни о мужском самоубийстве, эпидемии спайсов и страхе перед ядерной катастрофой. Единственные романтические песни в его репертуаре — о случайном сексе по пьяни. Его «пивопенные» гимны напоминают о Лиаме Галлахере, который только-только пробудился. Но Фендер и сам по-настоящему может писать песни. Его синглы, такие как Hypersonic Missiles (также название его предстоящего дебютного альбома), убийственно цепляющие — словно более вдумчивые The Killers в сочетании с мальчишеским Брюсом Спрингстином, хотя и с большим количеством Ньюкасла в музыке, нежели Нью-Джерси. И его голос совсем не похож на голубиное пение его сверстников, скорее, он выходит на уровень Джеффа Бакли (амер. певец и композитор конца прошлого века — прим.редакции). Элтон Джон — поклонник Фендера. Так же как и Stormzy, который недавно оставил ему девятиминутное голосовое сообщение о том, как сильно понравилась песня Dead Boys, название которой оставляет мало пространства для воображения.

Шоу в замке Tynemouth в июле — первое с тех пор, как голос музыканта надорвался больше месяца назад. На следующий день Сэм должен был поддержать Нила Янга и Боба Дилана в Гайд-парке. В июне из-за проблем с голосом ему пришлось отменить запланированное появление в Гластонбери; до вчерашнего дня (10 июля — прим.ред) он не знал, сможет ли вообще петь на этой неделе, не говоря уже о том, чтобы дать интервью для прессы. «Я переусердствовал и повредил голосовые связки с правой стороны», — говорит он. «Я не прекращал гастролировать два года, а потом разбился и сгорел. Я понял, что нельзя поддерживать такой высокий уровень нагрузки постоянно. И теперь я снова встаю на ноги и, естественно, немного напуган. Потому что все это может запросто уничтожить меня.»

Месяц отдыха на восстановление дал Фендеру время подумать о том, как быстро продвигается его карьера. В ноябре прошлого года он выпустил свой дебютный EP. Месяц спустя он выиграл награду BRITs Critics’ Choice для музыкантов, совершивших прорыв года, которую ранее получали Адель и Сэм Смит.

Сейчас он уже на этапе, где участвует в шоу Грэма Нортона и не может пройти по улице без просьбы о селфи. «Ничто не ощущается так, как раньше», — говорит он. — Я провел всю свою жизнь, желая добиться успеха, пытаясь избавиться от трудностей или того, что печалило мою маму. Я достиг этого сейчас, и это очень странно. В прошлом году произошло так много невероятных вещей — неудивительно, что люди обращаются к наркотикам, потому что это — полное безумие.

Для Фендера музыка была способом выйти из его ситуации. Его отец и брат были местными музыкантами, но когда родители разошлись, он переехал с мамой в муниципальный дом и забросил образование, пытаясь ухаживать за ней и приносить деньги. «Я и моя мама были за чертой бедности. Она была психически больна и не работала полный рабочий день, постоянно ходила в трибуналы по поводу необходимости снова идти на работу. Вот почему у меня есть что-то против DWP и Тори, потому что те всегда дышали ей в шею и заставляли ее работать, даже когда она не подходила для этого. Я видел, каково было бороться за свое существование».

Он останавливает себя. «Это звучит, словно я разыгрываю карту сочувствия к «бедному несчастному северянину». Я ненавижу это. Вы не хотите цепляться за идею а-ля «я — герой из своего класса», потому что это может показаться неискренним. Технически, я начинал довольно комфортно. Я жил в поместье пол-жизни. До того, как мои родители расстались, мы жили в одном из домов с террасами. И мой папа работал, а моя мама была медсестрой. Но если честно, последние 10 лет моей жизни были тяжелыми. Это было непросто.»

Он вырос в неравных условиях для старта, если говорить о музыке. «Многие группы, которые я знал по всему городу, состояли из ребят из частных школ. Я слышал о «Томах Оделлах» этого мира и говорил сам себе: «Это будет легко для тебя». Но это было не просто классовая вещь: даже когда Сэм начал гастролировать с Ником Малвей и Джорджем Эзра (Nick Mulvey, George Ezra), он не мог избавиться от «чувства, будто я не принадлежу всему этому».

Тем не менее, когда ему было 18 лет, он говорит, что отчаянно пытался написать «блюзовые дерьмовые песни», полагая, что это именно то, что нужно. «Я видел, чего добились Джордж Эзра и Джеймс Бэйс, и мне казалось:« Мне нужно попробовать написать несколько песен о любви, — говорит Сэм. — Я ненавидел свою работу, я ненавидел быть в квартире с моей мамой, где мы жили в то время. Я делал все, что мог, чтобы написать те песни, которые, как я думал, выведут нас из сложившегося положения».

Но потом у Сэма случилась серьезная угроза здоровью. Он не готов обсуждать это публично, «не хочу, чтобы это выглядело как способ заставить людей любить мои песни», добавляя: «Я, вероятно, расскажу об этом рано или поздно, просто не сейчас». Его выздоровление изменило взгляд на сочинение песен. «Я начал писать для себя, а не то, что люди хотели бы услышать. Если вы не знаете, будете ли вы жить, это заставляет вас хотеть писать песни, которые действительно что-то значат для нас».

Некоторые из этих названий песен выглядят так, как будто их выбрали из рандомайзера социальных проблем. Millennial (зависимость от социальных сетей), Poundshop Kardashians (больше зависимости от социальных сетей) и Play God (безликие политики).

Но он также убедительно пишет о мрачных сценах на своем заднем дворе в песнях Leave Fast, Friday Fighting и новой, The Borders. Он говорит, что даже не может разглашать подробности о последней, «потому что не хочу, чтобы мне настучали по голове». Но в целом она о том, что Сэм испытывает чувство вины за то, что его жизнь сложилась удачно, в то время как некоторые из его сверстников остались позади. Между тем, Dead Boys была написана после того, как два друга из Тайнмута покончили с собой (уровень самоубийств на северо-востоке страны самый высокий в Англии). После концерта Фендер говорит мне, что может видеть их дома и рабочие места прямо со сцены….

Хотя люди связывались со мной, чтобы сказать, что такие песни, как Dead Boys, спасли им жизнь, он также столкнулся и с негативной реакцией. За Greasy Spoon, песню о «девушке, которая подвергалась сексуальному насилию», его критиковали за попытку передать опыт женщин. Тогда как Poundshop Kardashians, его разбор подражателей Geordie Shore (британское реалити-шоу — прим.ред.), с резкими строчками «Красивые люди, лишенные эмоций… тупые как пробка и бездушные», показалась для некоторых слишком примитивной, безвкусной. Что характерно, композиция не появится на дебютном альбоме (выход которого запланирован на сентябрь).

«Оглядываясь назад, я думаю, что был довольно наивен, — говорит он. — Может, я даже немного перегнул палку. Эта песня рассказывает о моем родном городе, и затем она начинает говорить о культуре селебритис, но некоторые ее воспринимают как просто девочку, пытающуюся носить макияж, что просто смешно. Я говорю о людях, которые знамениты НИЧЕМ».

Возможно, именно по этой причине он говорит, что уже не доверяет журналистам. «Признаетесь ли вы, что ВАС призвали уничтожить меня?» — стыдливо говорит он, прежде чем спросить, что я думаю об альбоме. Он считает, что циники «наверняка упомянут, что я подписан на мейджор-лейбл и пишу поп-песни», хотя Сэм отказался от дорогой лондонской студии, чтобы работать со своим обычным продюсером, странно прозванным Брэмвеллом Бронте, в сарае и в гостиной своей мамы, прежде чем переехать в собственную студию. Он слегка озадачен тем, что хотя группы, которыми он восхищается, такие как Idles и Fontaines DC, подписанные на независимые лейблы, хвалят за аутентичность, к нему самому иногда относятся с подозрением. «Все видят, что вы находитесь на мейджор-лейбле, и они просто предполагают, что вы — масс-продукт», — говорит Сэм.

По крайней мере, он пытается протолкнуть песни, такие как новый трек White Privilege с будущего альбома, на Radio 1 — композицию о противоречивом политическом рассуждении и «мои биполярные мысли обо всем этом». О Brexit, конечно, есть почетное упоминание в ней. Фендер говорит: «Одну минуту я считаю себя приверженцем левого крыла, но потом чувствую, что среди левых много людей, которые отталкивают выходцев из рабочего класса».

Но песня также говорит о его привилегированности. «Я не могу избежать того, что быть белым мальчиком с гитарой — это само по себе уже привилегия. Я не сомневаюсь, что смог бы сочинить немного музыки то тут, то там, но думаю, что было бы сложнее, не будь я белым мужчиной, понимаете, о чем я? На днях был список 100 лучших британских песен Radio X, и во всем этом списке было всего три женщины, зато моих песен там оказалось аж три штуки. Что за х*ня?»

Фендер говорит, что, хотя он пишет политически настроенные песни, у него нет ответов. Он, как и его герой Спрингстин, просто говорит то, что видит, кроме случаев, когда дело доходит до свиданий. «Никто не хочет слышать о моей ужасной любовной жизни», — говорит Сэм. — Я сентиментальный и скучный. Если я пишу о вещах, которые выводят меня из себя, или о том, что действительно влияет на нашу страну, тогда это становится чем-то стоящим, чтобы петь. Я не достаточно умен, чтобы решить эти проблемы или возглавить дело. Я просто пишу о чем-то, что достаточно взволновало меня во вторник днем, когда я съедаю пачку шоколадных печенек, пью чай, смотрю дневное телевидение».

На шоу в замке Tynemouth группа местных парней, все 23 года, открывают банки пива и подшучивают. На вопрос, что им нравится в Сэме, двое из них, Деклан и Адам, весьма искренни в своем ответе. «На северо-востоке есть что сказать, но никто не хочет слушать», — говорит Адам. «Вот почему, — продолжает Деклан, — песня Dead Boys значит очень много. Мы связываемся с этим, потому что мы все — ребята на северо-востоке. Он знает тяготы, через которые мы прошли. Здесь люди ежедневно берут верх над собой». И это выглядит еще внушительнее, когда тысячи фанатов на концерте подпевают этой композиции.

Говорят, что Фендер помогает изменить восприятие. «Зачастую люди отсюда изображаются глуповатыми», — говорит Адам. — Брутальный рабочий класс, ничего не происходит. Но есть много действительно красноречивых, умных людей, которым есть что сказать, таких как Сэм Фендер. Он дает нашему поколению голос — и не только поколению, но и всему региону в целом ».

Музыкант выступит на фестивале Rock en Seine в воскресенье, 25-го августа, на сцене Cascade (подробности о лайнапе и интересностях фестиваля можно почитать здесь, здесь и здесь). Альбом Hypersonic Missiles выходит 13 сентября, предзаказ которого уже можно осуществить по ссылке

Статья переведена с небольшими правками редакцией Lost At Venue. Оригинал статьи можно почитать по ссылке на сайте www.theguardian.com здесь.