В конце 2024 года в интернет журнале Consequence вышло интересное интервью с Fontaines D.C., где ребят признали Группой года 2024. После релиза своего последнего альбом Romance музыканты не только укрепили позиции в постпанк-сцене, но и перешли на новый уровень — как музыкально, так и эмоционально. В беседе с журналистом Беном Кейем фронтмен Гриан Чаттен говорит о славе, внутренних переменах и попытках сохранить себя в мире, где всё меняется слишком быстро. Получился честный, глубокий разговор — без клише и позёрства. Ниже мы публикуем наш собственный перевод статьи Band of the Year Fontaines D.C. Learned to Revel in the Romance.

Гриан Чаттен сидит на заднем дворике бара El Bar в Филадельфии, когда наше общение выходит на мета-уровень. Мы забрели сюда из The Fillmore, где он и его группа Fontaines D.C. вот-вот завершит свой северо-американский тур, и за это время успели затронуть много разных тем. А теперь, по сути, разговариваем о разговорах.

Как это почти всегда бывает с интервью, трудно сказать наверняка, с каким именно Чаттеном я сейчас пью пиво во дворике этого бара. Но одно понятно довольно чётко — это явно не человек, который вот-вот превратится в занудного засранца. Несмотря на усталость после тура, резкий и стремительный поворот в карьере после выхода нового альбома Fontaines и возможный дискомфорт от всей этой откровенности с журналистом, Чаттен выглядит уравновешенным. Он включён в разговор, внимателен — и, пожалуй, самое главное — счастлив.

«С тех пор как я начал играть музыку, ездить в туры и всё такое, я никогда не чувствовал себя настолько на своём месте», — говорит он. — «И это забавно, потому что у меня всегда была установка: если вдруг случается что-то безумно крутое — в плане карьеры или признания — относиться к этому с лёгкой ироничной отстранённостью. Раньше мне казалось, что я так и делаю, но на самом деле я просто не уважал это. Сейчас я стараюсь разрешить себе ощущать хорошие вещи, вместо того чтобы отталкивать их из страха потерять контроль над собственной самооценкой».

У Fontaines D.C. есть все причины чувствовать себя на подъёме — только что вышел Romance, их четвёртый альбом за каких-то пять лет. (А если считать ещё и сольник Чаттена Chaos for the Fly, то для него лично — пятый.) Пластинку обожают критики, она номинирована на «Грэмми» в категории «Лучший рок-альбом», и Элтон Джон наверняка бы одобрил её второе место в нашем списке лучших релизов года. Тем не менее, когда мы говорили с Чаттеном всего через два месяца после выхода альбома, было заметно — признание пришло стремительно. «Эти два месяца ощущаются как целый год — и в классном смысле», — говорит Чаттен. — «Не как изматывающее испытание, а как настоящее приключение. Это было чертовски волнительно».

Когда в апреле вышел первый сингл Starburster (вновь — второе место в нашем списке лучших треков 2024 года), стало ясно: в этот раз всё будет иначе. Трек звучит как трип-хоповая паническая атака, а улично-глэмовая эстетика, сопровождающая релиз, окончательно дала понять — они не собираются навечно оставаться в образе «ирландских пост-панк поэтов».

«С каждым шагом, с каждым альбомом нам казалось, что мы ломаем ожидания и вырываемся из оков жанров, ярлыков и всей этой фигни», — говорит Чаттен, снова показывая этот раздвоенный мир между тем, кем он является и как его воспринимают. — «И каждый раз этого оказывается недостаточно. Наверное, да, я чертовски вымотан. Но на четвёртом альбоме мы сказали: “Ну что ж, поехали. Пора реально разочаровать тех, кто всё ещё хочет видеть нас прежними.”».

Раздражать критиков или фанатов своим антиутопическим альт-роком в Romance — для Fontaines D.C. это не просто окей, это вообще часть замысла. «В этом специфическом типе связи, который у нас теперь есть с аудиторией, есть что-то сюрреалистичное», — размышляет Чаттен. — «Сам факт того, что кто-то чего-то от нас ждёт — это уже как отдельный инструмент, будто в группе появился ещё один участник. Это какая-то мета-фигня, понимаешь? Мы все как бы вместе держим эту штуку и теперь можем перемещать её куда захотим. Подкинуть мяч в сторону чего-то нового — и посмотреть, сколько людей сбежит с предыдущего альбома и попытается поймать, когда приземлится следующий».

И, как оказалось, брошенный вызов привлек еще больше людей. Romance стал для Fontaines D.C. первой записью, попавшей в чарт Billboard 200, сразу на 97-е место; а ещё — №2 в Ирландии, Шотландии и Великобритании. Хотя предыдущий альбом Skinty Fia и занял первое место в Британии, Romance более чем вдвое превзошёл его по продажам за первую неделю. (Сабрина Карпентер помешала парням взять два топа подряд).

Отказ от ожиданий публики в пользу творческой эволюции внешне может казаться резким скачком в статусе. Но на самом деле постоянный ритм релизов, начиная с Dogrel в 2019-м, позволил группе постепенно вкатиться в новую волну популярности — без того, чего, возможно, больше всего боялся Чаттен, — потерять самих себя.

29-летний Чаттен считает, что «чем старше, тем лучше справляешься с подъёмом», благодаря «зрелости» и «самооценке». Не то чтобы они были совсем уж «чертовы звёздные детки» в момент дебюта, но и суперизвестными тогда тоже не были: «Наш мир тогда поменялся — этого хватило, чтобы качнуть лодку, но, слава богу, мы стали какими-то гребаными мировыми звездами. Если бы всё это пошло быстрее, мне бы, возможно, хана пришла. А вот с этим альбомом ощущается самый резкий подъём — ощущение, будто всё начинается заново, но теперь я к этому готов. Кожа потолще стала.»

Это, конечно, не значит, что взлёт группы никак не сказался на его личной жизни. Чаттен говорит, что бывают моменты, когда он гуляет по Лондону, и его никто не узнаёт — и тогда «это как бы поддерживает мою сказку о том, что вообще ничего не изменилось». «А потом я захожу в метро, и там меня сразу узнаёт куча людей — и вот эта иллюзия рушится, и в один миг это вызывает очень сильную эмоцию, такую, что аж тревожно становится». Не случайно именно такая ситуация вдохновила на нервно-судорожный трек Starburster.

Становится проще, когда он «позволяет себе принять реальность» того, насколько известными стали Fontaines D.C., но, как он сам говорит: «Моя природная установка — с этим плохо справляться. Наверное, это ещё и чисто ирландская штука, если честно. У нас как бы не принято думать, что ты лучше других. Понятно, что у Конора МакГрегора с этим проблем нет, но у большинства ирландцев — да».

Он добавляет: «Я обожаю Chappell Roan, но даже злейшему врагу не пожелал бы такого. Ну, разве что если бы я точно знал, что с ними всё будет окей, понимаешь? У меня реально сердце сжимается за каждого, кто через это проходит… Ты сам ещё только пытаешься понять, кто ты такой, а тут вдруг весь мир тоже начинает разбираться, кто ты, и ещё рассказывает тебе, кем ты должен быть. Нужно уметь стоять на ногах против реально мощных волн».

К счастью, у Чаттена есть четверо его ближайших друзей — остальные участники Fontaines D.C. — которые помогают ему держать баланс, когда волны тревоги накатывают вместе с растущей славой.

Fontaines D.C. с самого начала были группой, живущей в дороге, и всё это время в туре позволило пятерым участникам выстроить самодостаточную «эмоциональную экосистему». «Мы как бы чередуемся, в зависимости от того, у кого какие потребности в конкретный день или неделю. Если у меня, например, просыпаются какие-то стороны личности, которые нужно подпитать или наоборот — немного притушить, я могу потянуться к кому-то одному. Вот я и [гитарист Конор] Кёрли, допустим, на этой неделе — лучшие друзья. Мы всё время вместе, буквально не расстаёмся. А параллельно [барабанщик] Том [Колл] и Карлос делают то же самое между собой. Это такое постоянное калейдоскопическое движение», — объясняет Чаттен.

Он очень благодарен за то, что в группе выстроился этот поддерживающий круг, потому что сбавлять темп они не собираются. «Мы уже несколько лет в туре, с небольшими паузами. Но по сути — это и есть наша жизнь. Мы, скорее всего, реально посвятим гастролям лет десять… Думаю, у нас был выбор: либо делаем это, либо нам крышка». Прошла всего неделя после их концерта в Филадельфии — и уже перед стартом европейского этапа Fontaines D.C. анонсировали весенний тур по США в 2025.

Взаимодействие внутри группы влияет на их музыку так же сильно, как и на их жизнь в дороге. Чаттен объясняет это на примере, сведённом к самой простой форме: он представляет, как Кёрли играет простой аккорд E. «Вот Кёрли берёт аккорд E, такой: «Мы просто вот здесь», — и если я это ловлю, я ему доверяю. Потому что это не от меня идёт — оно сразу обретает контекст. Я могу услышать, куда это может развиться, если оно пришло от друга, которого я люблю. А если это пришло от меня… ну, не знаю, это просто аккорд E. Он ни от чего не отталкивается. В нём нет никакого вкуса или чего-то такого».

Дальше он развивает мысль: «Ты не можешь по-настоящему оценивать вещи только через призму собственного сознания. Нужна призма другого человека — и тогда оно цепляет тебя по-настоящему. Это и есть разница между двухмерной идеей и трёхмерной».

Чаттен считает такую вот трёхмерную «контекстуализацию» — ключевой для своего искусства. Он достигает её через переплетение противоречивых эмоций в песнях. «Иначе это просто, как если бы кто-то смотрел на тебя, улыбался и говорил: «Всё будет хорошо». Но за этим нет ничего. Нет контекста. Нужно, чтобы этот человек сначала прошёл с тобой весь путь — в самую глубину того, что тебя мучает, чтобы ты почувствовал: он действительно тебя понимает. И если он все еще говорит: «Всё будет хорошо»— ты ему веришь».

Именно так мрачные до однозначности песни с Romance — о любви на фоне конца света (In the Modern World) и избегании близости (Bug) — находят отклик в душах слушателей. «Думаю, мы создали некий мир, в котором люди могут узнавать в чём-то самих себя», — говорит Чаттен. — «Они могут проецировать на него то, что их волнует или тревожит. И в целом — просто воспринимать жизнь через такой контекст, в котором с ней чуть проще справляться. Ну, по крайней мере, я надеюсь — для кого-то».

«Если в нашей музыке и есть какое-то ободрение или надежда, то это потому, что, скорее всего, мне или нам самим она нужна», — говорит он, объясняя, почему Romance, при всей своей мрачности, всё-таки не скатывается в полное отчаяние. «Именно поэтому альбом начинается со строк: «Снова во тьму, к свиньям в загон.» Это попытка преодолеть пустоту и продолжить разговор».

Эти строки звучат на фоне плотной массы обреченных звуков, в которой больше ощущения, чем каких-то конкретных музыкальных отсылок. Всё пропитано подавляющим чувством тревоги, только чтобы быть переосмысленным гармониями в припеве: «Maybe romance is a place». Вот в этом напряжённом движении туда-сюда — между страхом и надеждой, мраком и теплом — Fontaines D.C. и удаётся так точно передать общее настроение альбома: захватывающую точку зрения, где человечество воспринимается, как «устаревшая и окаменелая» сущность, заново открытая в некой антиутопии — даже, если сам Чаттен колеблется, пытаясь это объяснить.

«Скорее всего, вообще ничего из этого не воспринимается как надо», — говорит он, стирая грань между публичным и личным Чаттеном. «Но как человек, который пишет песни, я в любом случае должен верить во всё это дерьмо, чтобы вообще дойти до конца и записать альбом. Я должен сам поверить в свою мечту, понимаешь? И, если честно, суть музыки как раз в том, что ты вкладываешь в песню самого себя, а уж как потом эту песню «съест» каждый отдельный человек — это уже их дело. Главное, чтобы ты знал, что делаешь, и если мы все внутри группы согласны с этой мечтой — значит, она и есть реальность. А значит, дальше уже всё равно».

Fontaines D.C. куда чаще ссылаются на фильмы вроде Akira и Wings of Desire или авторов вроде Дилана Томаса и Джека Керуака, чем на других музыкантов, когда говорят о влиянии на альбом. Чаттен объясняет, что именно чувства, которые вызывают у него эти культурные ориентиры, помогают лучше выразить темы, о которых он пишет — лучше, чем звуки или даже собственные слова. Это такой своеобразный фильтр, через который проходит весь его музыкальный опыт, чтобы «органично вызвать нужные гитарные тона».

Я шучу, что это напоминает голивудский эпизод Сайнфелда (Seinfeld — американский телесериал в жанре комедии положений, примечание Lost at Venue), где Крамер раскрашивал сценарии по цветам, чтобы мгновенно включаться в нужные эмоции, а не думать о репликах. «Крамер — отличный пример такого персонажа. Я бы поработал с ним, не задумываясь», — улыбается Чаттен. — «Лучше уж с Крамером, чем с каким-нибудь задротом, который работает сугубо рационально и ссылается только на свою библиотеку гитарных тонов».

Крамер, увы, был занят, поэтому для Romance группа привлекла суперпродюсера Джеймса Форда. Описывая совместную работу, Чаттен говорит, что главное достоинство Форда — в его терпении: он дал группе пространство, чтобы они сами до конца проработали свои идеи. И только когда все нужные смыслы и эмоции оформились и перевод с внутреннего языка на внешний стал возможен, Форд подключился и помог упаковать это всё в студийный контекст.

Чаттен приводит в пример работу над Starburster. В самом начале процесса записи Romance он отдал Джеймсу Форду достаточно полноценный демо-трек — не хватало только текста.
«Я просто бормотал что-то, накидал кучу дилея (разновидность аудиоэффекта, примечание Lost at Venue) на вокал и всё в таком духе», — вспоминает Чаттен. Но, несмотря на то что трек выглядел почти «готовым», Форд не стал спешить. «Мы вроде как собирали песню по кусочкам, а он держал её на заднем плане. И вот, когда я наконец записал вокал, он такой: “Теперь я понял”. И дальше он как будто закрылся в комнате, отгородился от всего. Типа: “Окей, теперь я всё понял. Можете уходить. Я сделаю из этого то, что у вас происходит в голове…”. Это как слушать человека, даже если тебе самому хочется всё время встревать, поддакивать или заканчивать за него фразы. А он не перебивает. Он просто слушает».

А когда Форд дослушивает до конца, он либо «говорит, что понимает это, либо, что нет. «Тебе нужно сказать больше». Но как только он проникается — сразу говорит: «Так, теперь вали отсюда. Позволь мне над этим поработать»».

Чаттен даже называет Форда «гением», добавляя, что никогда раньше не говорил этого в интервью. «У него просто безумные скиллы в сведении. Возьмем, к примеру, Starburster — там столько всего намешано, столько частот, столько слоёв. Это очень плотный трек, и как раз из-за этой плотности невероятно сложно добиться прозрачности звучания и ощущения пространства. Но он вообще без проблем всё это вырезал, подчистил. Там одновременно звучит три или четыре вокала — и каждый понятен, ни один не теряется в каше. У всего есть своё место. Это прям какое-то панорамное музыкальное мышление».

Учитывая, какого уровня успеха достигли Fontaines D.C. с альбомом, построенным на сознательном нарушении ожиданий, особенно трогательно наблюдать, как Чаттен то и дело перескакивает между двумя ролями — просто артиста и знаменитого рок-музыканта. Когда его спрашивают, вызывает ли успех Romance — альбома, который изначально создавался, чтобы «разочаровать некоторых» — чувство возможности или тревоги, он снова скользит между позициями:

«Возможность, мне кажется. Точно не тревогу», — говорит он, а потом корректирует себя: «Хотя сложно понять, насколько я сам себе вру, когда говорю такие штуки. Но правда в том, что сейчас я реально в том состоянии, когда был бы окей, если бы нам влепили кучу рецензий типа “3 из 10”. Мне кажется, я даже воспринял бы это как нечто полезное для меня — как для человека». Он продолжает: «Это сейчас прозвучит, как будто я персонаж Ворона, но я, вообще-то, довольно остро осознаю свою смертность. Жизнь слишком коротка, понимаешь? И страх перед чужим мнением — он уходит у меня всё быстрее. Думаю, если бы я творил осторожно, с оглядкой, я бы предал тех, кто любит нашу музыку. Мне кажется, они как раз хотят, чтобы мы делали то, что сами чувствуем».

Независимо от того, что следующий релиз снова станет «альбомом года», Fontaines D.C. по словам Чаттена, «всегда держат половину следующего альбома в заднем кармане». Но торопиться он не собирается: «У нас куча идей, но, что забавно, это первый раз, когда я по-настоящему разрешил себе кайфовать от альбома, который мы только что выпустили… Не знаю, улучшит ли это следующий релиз, но я сейчас прям весь в Romance. И это приятно».

Хотя он считает «очень опасным» позволять себе ловить кайф от признания — из-за риска, как он уже говорил, превратиться в засранца — он всё же учится принимать это как часть пути Fontaines D.C.: «Билл Хикс (американский стендап-комик, примечание Lost at Venue) сказал: “Это всего лишь поездка”. И я сейчас правда так себя чувствую. Хочется говорить “да” большим возможностям — потому что в конечном счёте всё это не имеет особого значения. Это просто поездка. Важно то, какую музыку ты делаешь и с какими людьми соединяешься. А не все эти внешние штуки. И не я сам».

«У нас всегда фокус на том, что дальше», — говорит Чаттен. «Я никогда не умел кайфовать от момента — наверное, это не самый здоровый способ существования. Но вместо того чтобы каждые пару лет зажигать новую спичку, я просто хочу, чтобы эта горела как можно дольше. По-моему, именно так у нас всё так быстро и двигается — и, наверное, мы всегда будем такой группой».

Редакция Lost at Venue планирует увидеть Fontaines D.C. вживую уже этим летом на чешском фестивале Rock for People 2025 — кажется, идеальное место, чтобы прочувствовать Romance на полную мощь. Подробности о том, как подготовиться и комфортно провести время на фестивале, читайте в нашем гиде по Rock for People 2025.

Фестивальный гид по Rock For People 2025